- Смерть Евгении была бы выгодна, в первую очередь, Зое, Валерию и твоему отцу. Во вторую – Илье и Виктории. С известной натяжкой – Марине и Алексею.

- Ага, и нам с тобой тоже.

- Перестань! – рассердился Никита.

- Не перестану! Потому что смерть тети Зои выгодна абсолютно всем. Теперь папа и дядя Валера в любом случае получат ее долю наследства. А если убрать еще и их, то не будет никакого иска, а значит, все получат свое по завещанию.

- В таком случае, я знаю точно, кому смерть Зои точно не выгодна. Илье. Он-то все потерял.

- Согласна, - кивнула Света. – Тогда, если наложить одно на другое и на третье, то выходит, что любовником Вероники мог быть только дядя Валера или Леша. Или… - тут она крепко закусила губу. – Или папа.

- А если все-таки взрыв – это несчастный случай? – упрямо повторял Никита…

Хлопнула дверь, Света, даже не сняв плащ и туфли, вошла в комнату, не обращая внимания на мокрые следы, которые оставляла на паркете – на улице, похоже, начался дождь.

- Ты чего так долго? – спросил Никита, но тут же осекся. – Ты что, напилась?

Лицо Светы горело, глаза странно блестели, руки мелко дрожали. Она буквально рухнула в кресло, стряхнула с ног мокрые туфли, бросила куда-то в угол сумку.

- Да нет, не особенно, - Света зажмурилась и встряхнула головой. – Зато папа набрался! И Илья тоже. Ну, папа понятно, хоть они с тетей Зоей и не очень ладили, все-таки близнецы, никуда от этого не денешься. А вот Илья пьет, не просыхая, уже третий день, с того самого момента, как к отцу пришел.

- Так это тоже понятно. Во-первых, жена погибла, во-вторых, все имущество погибло. И денег теперь не видать.

- Да ты послушай! – нетерпеливо перебила Света. – Вот пил он так, пил, а потом и рассказал папе кое-что. А папа сегодня пил, пил, а потом и рассказал это кое-что мне.

- Ну что, говори!

- А то, - тут Света привстала, сняла плащ и снова упала в кресло, - что Илью, похоже, просто выманили из дома. Виктория ему послала на трубку сообщение, чтобы он приехал вечером к Московскому вокзалу. Он и приехал. И она приехала. Они там долго выясняли отношения и в конце концов разругались вусмерть. Илья поехал домой, а там…

- Виктория? – удивленно переспросил Никита. – Как-то это все странно.

- Почему?

- Не знаю. Она-то на чьей стороне играет? На стороне мужа? Против Ильи?

Света неопределенно дернула плечом.

- Я совершенно запуталась. Черт, как бы я хотела, чтобы ничего этого не было. Вообще ничего.

- И наследства?

- И наследства в первую очередь. И вообще – всей этой чумовой семейки. Лучше бы папа был детдомовским сиротой. Видишь ли, у меня никогда не было желания начертить свое родословное древо, повесить его на стену и отчаянно гордиться предками. – Стащив через голову свитер, она деловито поинтересовалась: - Что делать-то будем?

Никита не ответил.

Дело в том, что ему уже не хотелось делать ничего. Абсолютно ничего. Та решимость незаметно испарилась. «Может, обойдется?» – тоскливо и малодушно уговаривал он себя. Никите-трусу возражал Никита здравомыслящий. Если уж некто затеял такую хитроумную и сложную комбинацию, доказывал он, то просто так не остановится. Нельзя все так просто бросить, если жизнь хоть немного дорога. Надо и о Свете с Машей подумать. Можно подумать, очень приятно постоянно озираться по сторонам и со всех сторон ждать смертельной опасности.

Да-да, соглашался Никита-трус и… продолжал ждать развития событий. Мало того, читая утреннее и вечернее правило, он еще и Бога просил избавить его от свалившейся напасти.

* * *

- Да не вопи ты, сделай милость! – поморщился Никита. – Сейчас трубка лопнет. Не пойму, что ты от меня хочешь?

- Кит, ты там что, спишь, что ли? – возмутилась Света. – Я уже пять минут объясняю. Дядя Валера уехал в Москву, Викина мать тоже куда-то запропастилась. Вика позвонила и попросила три вечера подержать у нас Артура. Они с Машкой хорошо ладят.

- И что?

- Да то! Короче, когда Виктория приедет после спектакля за Артуром, не вздумай ее ни о чем спрашивать!

- О чем спрашивать?

Никита действительно никак не мог взять в толк, чего от него хочет Света. С утра ему пришлось побегать по городу, потом он поругался с начальницей и долго выяснял, кто утащил с его стола чистые бланки и куда исчезло его Ведро. Бланки наконец нашлись, Ведро тоже, и только он налил в него дрянной растворимый кофе, чтобы пару минут передохнуть, раздался звонок.

- Ты что, издеваешься? – Света рассердилась не на шутку. – Я говорю, не вздумай спрашивать ее, зачем она вытащила Илью на Московский вокзал.

Чтобы подразнить ее, Никита уже хотел спросить, почему, но благоразумно воздержался. Тем более Света уже продолжала сама:

- Мало ты уже нарисовался со всех сторон. Теперь еще не хватало только, чтобы он узнал, что ты знаешь.

- Кто он-то? – для порядка уточнил Никита.

- Слушай, иди ты в задницу! – совсем рассвирепела Света и отключилась.

Он немного посмеялся, допил кофе и понял, что совершенно не смешно. И чего ему вздумалось дразнить Светку? Дело-то на самом деле серьезное. Сколько ни придуривайся, все равно не отмахнешься. Все равно что голову в песок совать по-страусиному.

Заперев Ведро в столе, Никита взял телефонный справочник и принялся за поиски театра с пошлым и претенциозным названием «Храм Мельпомены». Ничего подобного не нашлось. В «09» тоже удивились. «А такой есть?» – скептически спросила телефонистка. Пришлось сходить в интернет.

«Храм» обнаружился на чудовищно оформленной авангардно-театральной страничке. Любителям андеграунда сообщалось, что сегодня идет спектакль «Райская птица» с Викторией Гвариули в главной роли. Предлагалось заказывать билеты по телефону.

Никита подумал, что вряд ли он останется на улице, если подъедет к самому началу спектакля. Выйдя на улицу, купил три гвоздички и поехал на Выборгскую сторону.

«Храм Мельпомены» располагался в здании бывшего заводского клуба. Уже и завода-то в помине не было, а в холле по-прежнему красовалась скульптура рабочего неопределенной специальности. Похоже, убрать ее можно было только вместе с несущей стеной. Поэтому интерьер «храма» производил несколько странное впечатление: белые колонны, роспись на древнегреческие темы – и мрачный пролетарий.

Зрителей действительно было не слишком много. Кассирша, зевая, читала журнал. Увидев Никиту, она то ли обрадовалась, то ли удивилась и потребовала за билет в партере девяносто рублей. Денег было жаль, но Никита упрямо тряхнул головой: ну и пусть!

Устроившись в неудобном откидном кресле, он в который раз спросил себя: ну и что же, собственно, происходит? Зачем его сюда принесло? То сидел квашней, то вдруг попер танком на буфет. Что-то доказать Светке? Или самому себе?